Архивная версия / archive version:

Проект «ШтоРаМаг» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: Корпус | ШтоРаМаг | Арх. Журнал | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

И тогда эту Ирину зовет месть. Поквитаться с мужем, она считает, можно лишь убив трех своих дочерей, дороже которых для Махмуда ничего нет. Русская предательница убивает детей и впадает в пророческое безумие, делая скандальные политические предсказания. О смене власти там, о новых взрывах в мире. Махмуд душит ее, а отец русской Иуды-Медеи, получив от нее письмо, убивает чечена-террориста. Наконец и милиция раскрывает клубок преступлений.

Вот пишут же такое неспроста. Значит, есть это в жизни. И столько, сколько этим писакам и не снилось. Нечего народ стращать – мы и так пуганные. Вопрос сложный. А люди еще эти романы про метро прямо в метро и читают. Но подземка на этом не кончается, ужасов здесь не перечесть.

Я куда меньше, чем многие, в метро проводило – до Белорусской минут двадцать. Но натерпелось, надышалось – во! Выше крыши.

С Белорусской моя работа и начиналась. Путь, конечно, к ней был некороткий, но работа ревизором первое время нравилась. И очень. Во всяком случае, три года – как один день прошли. Зайцев штрафовать, придумывать и облавы организовывать. Работа очень творческая. Вроде сначала штрафы невеликие были, а вот в девяносто восьмом после обвала – штрафы невысокие, а денег у народа не стало. Почти весь поезд бегал от нас. Мы идем по вагонам – а они перебегают на станциях из вагона в вагон. Или вообще нахалы: стоят, говорят, зарплату не дают, гонишь их вперед – а они не идут, упираются. Тогда мужчина впрягается. Если не срабатывает, милицию вызываем. Раз один такой уперся, я со злости обложило его, да прогнало еще через весь поезд, а он без клюки был хромоножка, бубнит что-то идет раздраженно. Я - чего злое было? – само не знаю, но подопнуло даже старика. Потом за это меня и наказал Господь. Уже позже, в двухтысячном. Когда наше жэдэ из ума стало выживать. Стойла, как мы их называем, устанавливать. Стойла и заборы опасные. Острые. Систему «антизаяц» как один мудак там у них разработал.

Было так. Два моих напарника загуляли. То ли встретили кого, то ли похмеляться пошли. На работу не вышли. Я ждало их на Белорусской, две электрички пропустило. Ладно, думаю, поеду одно. А электричка пришла на Подольск – я быстро перебежало по мосту и поехало. Время какое-то тяжелое было – поезда отменяли без конца - и народу набивалось все больше и больше. К Царицыно я больше чем полпоезда проверило, ну а народу в этом Царицыно – легион. Думаю, дай пройду весь поезд. Прошло впоследний вагон. И снова проверяю билеты. А народ злой, ругается: «Чего деньги требуешь, если поездов нет. Безобразие» и похлеще всякое говорят. «Не хотите, говорю, пользоваться услугами железной дороги – не пользуйтесь». Чего такого я сказало? Но они как рассвирепели: «Давай ее проучим. Мужики, помогите!» Видят, конечно, что я одно – без напарников. Схватили – я закричало. «Ори, ори, ревизорша поганая». Содрали с меня пиджак служебный и кофту, хоть блузку оставили. Но тут старуха-клюка какая-то встала и порвала и блузку. В одном бюсгальтере и брюках стою, кричу, рыдаю. Чего, думаю, делать будут? «Давай-ка шпицрутенами сквозь весь поезд ее прогоним» - предложил какой-то Чапай. «Шпиц-ру-те-ны! Шпиц-ру-те-ны!» - заскандировали другие, и меня погнали. Согнули впополам, руки за спиной замкнул этот Чапай и повел вперед. «Давай, мочи жэдэ!» - кричали пассажиры и били меня по спине. Первый удар пришелся ремнем дамской сумочки. Какой-то мужик выхватил ее у женщины и хлестанул меня по спине. Я заорало от боли. Дальше пошло: и пиджаком, и кулаком, и каблуками. Бабы снимали туфли и всаживали в меня каблуки. Они херачили меня по спине, как овцу. И этот Чапай все вел-толкал вперед. Я кричало и рыдало, но никто не сострадал. Так мне запомнилось. Спина закровила, наверно, в вагоне третьем. Там меня двинули милицейской дубинкой. Уж не знаю, мент то был или нет – я не видело. Но помокрело, это точно. Дали и железякой. Что это было, до сих пор не понимаю. Потом я уже ничего вообще не чувствовало. Чапай вел-гнал меня вперед и, когда мы пришли в тупик поезда, он вышвырнул мое тело на улицу. Очнулось я на Силикатной. Стоял на платформе народ и глазел на меня. Спина выла и молчала одновременно. Была она или нет у меня, я не понимало. Я в бюстгальтере – хорошо, что оставили мне брюки, выбрело полубегом к какому-то шоссе и поймало машину. С огромным трудом, достав пятисотку и ловя на нее. Водила на разбитых Жигулях, кстати, кавказец, курил и спрашивал, не сдаю ли я квартиру. Я пожадничало, а надо, наверно, было предложить ему комнату. Похоже, то был хороший человек. Потому что остановился он один из сотни-двух машин, первый и единственный за минут сорок. Но я было в шоке и его особо не помню. Взмыло в квартиру и размазалось по полу. Боль была адская. Попыталось доползти до душа и подставить спину под воду, но чуть не отдало Богу душу. Пришлось вызвать скорую. Врачи увезли меня в стационар. В больнице провело я две недели, но спина болит до сих пор. Я не созналось, что меня прогнали сквозь электропоезд, а сказало, что напали на меня подростки, отняли одежду и спину исхлестали металлическим прутом. Все были потрясены жестокостью людей. Это, конечно, был мой последний рейс ревизором на жэдэ. Я само теперь не перевариваю эту структуру. Было там из-за денег. Но я тоже так порой обходилось жестоко и со стариками, и с детьми, и с женщинами – могло ссадить их с последней электрички. В ночь, в опасность. Так поделом-неподелом мне, а все же есть за что. Это уж точно. С того времени «стремись не делать людям зла» само себе повторяю как молитву. Ущербную злобу подавляю в себе: «Господи, сделай меня кем-нибудь одним и я буду добрым человеком!»

Шурую себя – нельзя с Богом торговаться, но как, как, как быть, если мне непонятно, кто я. Не выдержишь – сорвешься. Бывает. Но вообще-то по натуре своей я считаю, что я доброе.

Познало, понавиделось всего, что в транспорте нашем творится, понаездилось туда-обратно. И интересно, что обратно я ехало всегда какой-то прямо помойкой, потому что было все равно, все уже было по фигу.

После больницы я приехало рассчитываться с жэдэ. Звали, даже чуть не заставляли отработать по закону, но я отстояло свое. Нет, и все. Сами над народом издевайтесь – я больше не с вами. И вовремя я свалило, потом что потом многих ревизоров посокращали. Электронное издевательство заменило людей. Оставили только треть. Зарплату повысили – а ходят они на самом деле больше для острастки. Чтоб не поголовно начали через турникеты прыгать.

Грешным делом подумало, что вот, народ, прогнали вы меня через весь поезд, шпицрутенами проштрафили мою спину, а теперь давайте прыгайте – берите барьеры. Хотя моей роли здесь и быть не может, куда ведь раньше турникеты стали устанавливать. Скорее уж наоборот, за турникеты и издевательство жэдэ над народом меня отхерачили.

Ушло с отпускными и сидело дома, решало как жить дальше. Уже тридцать с хвостиком, а туман. В голове, вокруг. Смотрю в окно на одноклассников бывших – с колясками, с животами, на мерседесах одни, другие трясутся ходят, пьют, подыхают. И все и с теми и с этими ясно. Я тоже хочу ясности. Вот что нужно мне. А оно где, где, где оно, эта ясность?

1
2
3