| ГЛАВА XX
О ТОМ, ПОЛЕЗНЫ ЛИ КРЕПОСТИ, И МНОГОЕ ДРУГОЕ, ЧТО ПОСТОЯННО ПРИМЕНЯЮТ
ГОСУДАРИ.
Одни государи, чтобы упрочить свою власть, разоружали своих подданных,
другие поддерживали раскол среди граждан в завоеванных городах, одни
намеренно создавали себе врагов, другие предпочли добиваться расположения
тех, в ком сомневались, придя к власти; одни воздвигали крепости, другие
--
разоряли их и разрушали до основания. Которому из этих способов следует
отдать предпочтение, сказать трудно, не зная, каковы были обстоятельства
в
тех государствах, где принималось то или иное решение; однако же я попытаюсь
высказаться о них, отвлекаясь от частностей настолько, насколько это
дозволяется предметом.
Итак, никогда не бывало, чтобы новые государи разоружали подданных,--
напротив, они всегда вооружали их, если те оказывались не вооруженными,
ибо
вооружая подданных, обретаешь собственное войско, завоевываешь преданность
одних, укрепляешь преданность в других и таким образом обращаешь подданных
в
своих приверженцев. Всех подданных невозможно вооружить, но если отличить
хотя бы часть их, то это позволит с большой уверенностью полагаться и
на
всех прочих. Первые, видя, что им оказано предпочтение, будут благодарны
тебе, вторые простят тебя, рассудив, что тех и следует отличать, кто несет
больше обязанностей и подвергается большим опасностям. Но, разоружив
подданных, ты оскорбишь их недоверием и проявишь тем самым трусость или
подозрительность, а оба эти качества не прощаются государям. И так как
ты не
сможешь обойтись без войска, то поневоле обратишься к наемникам, а чего
стоит наемное войско -- о том уже шла речь выше; но, будь они даже отличными
солдатами, их сил недостаточно для того, чтобы защитить тебя от
могущественных врагов и неверных подданных.
Впрочем, как я уже говорил, новые государи в новых государствах всегда
создавали собственное войско, что подтверждается множеством исторических
примеров. Но если государь присоединяет новое владение к старому
государству, то новых подданных следует разоружить, исключая тех, кто
содействовал завоеванию, но этим последним надо дать изнежиться и
расслабиться, ведя дело к тому, чтобы в конечном счете во всем войске
остались только коренные подданные, живущие близ государя.
Наши предки, те, кого почитали мудрыми, говаривали, что Пистойю надо
удерживать раздорами, а Пизу -- крепостями, почему для укрепления своего
владычества поощряли распри в некоторых подвластных им городах. В те дни,
когда Италия находилась в относительном равновесии, такой образ действий
мог
отвечать цели. Но едва ли подобное наставление пригодно в наше время,
ибо
сомневаюсь, чтобы расколы когда-либо кончались добром; более того, если
подойдет неприятель, поражение неминуемо, так как более слабая партия
примкнет к нападающим, а сильная -- не сможет отстоять город.
Венецианцы поощряли вражду гвельфов и гибеллинов в подвластных им
городах -- вероятно, по тем самым причинам, какие я называю. Не доводя
дело
до кровопролития, они стравливали тех и других, затем, чтобы граждане,
занятые распрей, не объединили против них свои силы. Но как мы видим,
это не
принесло им пользы: после разгрома при Вайла сначала часть городов, а
затем
и все они, осмелев, отпали от венецианцев. Победные приемы изобличают,
таким
образом, слабость правителя, ибо крепкая и решительная власть никогда
не
допустит раскола; и если в мирное время они полезны государю, так как
помогают ему держать в руках подданных, то в военное время пагубность
их
выходит наружу.
Без сомнения государи обретают величие, когда одолевают препятствия и
сокрушают недругов, почему фортуна,-- в особенности если она желает
возвеличить нового государя, которому признание нужней, чем наследному,--
сама насылает ему врагов и принуждает вступить с ними в схватку для того,
чтобы, одолев их, он по подставленной ими лестнице поднялся как можно
выше.
Однако многие полагают, что мудрый государь и сам должен, когда позволяют
обстоятельства, искусно создавать себе врагов, чтобы, одержав над ними
верх,
явиться в еще большем величии.
Нередко государи, особенно новые, со временем убеждаются в том, что
более преданные и полезные для них люди -- это те, кому они поначалу не
доверяли. Пандольфо Петруччи, властитель Сиены, правил своим государством,
опираясь более на тех, в ком раньше сомневался, нежели на всех прочих.
Но
тут нельзя говорить отвлеченно, ибо все меняется в зависимости от
обстоятельств. Скажу лишь, что расположением тех, кто поначалу был врагом
государя, ничего не стоит заручиться в том случае, если им для сохранения
своего положения требуется его покровительство. И они тем ревностнее будут
служить государю, что захотят делами доказать превратность прежнего о
них
мнения. Таким образом, они всегда окажутся полезнее для государя, нежели
те,
кто, будучи уверен в его благоволении, чрезмерно печется о своем благе.
И так как этого требует обсуждаемый предмет, то я желал бы напомнить
государям, пришедшим к власти с помощью части граждан, что следует
вдумываться в побуждения тех, кто тебе помогал, и если окажется, что дело
не
в личной приверженности, а в недовольстве прежним правлением, то удержать
их
дружбу будет крайне трудно, ибо удовлетворить таких людей невозможно.
Если
на примерах из древности и современной жизни мы попытаемся понять причину
этого, то увидим, что всегда гораздо легче приобрести дружбу тех, кто
был
доволен прежней властью и потому враждебно встретил нового государя, нежели
сохранить дружбу тех, кто был недоволен прежней властью и потому
содействовал перевороту.
Издавна государи ради упрочения своей власти возводят крепости, дабы
ими, точно уздою и поводьями, сдерживать тех, кто замышляет крамолу, а
также
дабы располагать надежным убежищем на случай внезапного нападения врага.
Могу похвалить этот ведущийся издавна обычай. Однако в нашей памяти мессер
Николо Вителли приказал срыть две крепости в Читта ди Кастелло, чтобы
удержать в своих руках город. Гвидо Убальдо, вернувшись в свои владения,
откуда его изгнал Чезаре Борджа, разрушил до основания все крепости этого
края, рассудив, что так ему будет легче удержать государство. Семейство
Бентивольи, вернувшись в Болонью, поступило подобным же образом. Из чего
следует, что полезны крепости или нет -- зависит от обстоятельств, и если
в
одном случае они во благо, то в другом случае они во вред. Разъясню
подробнее: тем государям, которые больше боятся народа, нежели внешних
врагов, крепости полезны; а тем из них, кто больше боится внешних врагов,
чем народа, крепости не нужны. Так семейству Сфорца замок в Милане,
построенный герцогом Франческо Сфорца, нанес больший урон, нежели все
беспорядки, случившиеся в государстве. Поэтому лучшая из всех крепостей
--
не быть ненавистным народу: какие крепости ни строй, они не спасут, если
ты
ненавистен народу, ибо когда народ берется за оружие, на подмогу ему всегда
явятся чужеземцы. В наши дни от крепостей никому не было пользы, кроме
разве
графини Форли, после смерти ее супруга, графа Джироламо; благодаря замку
ей
удалось укрыться от восставшего народа, дождаться помощи из Милана и
возвратиться к власти; время же было такое, что никто со стороны не мог
оказать поддержку народу; но впоследствии и ей не помогли крепости, когда
ее
замок осадил Чезаре Борджа и враждебный ей народ примкнул к чужеземцам.
Так
что для нее было бы куда надежнее и тогда, и раньше, не возводить крепости,
а постараться не возбудить ненависти народа.
Итак, по рассмотрении всего сказанного выше, я одобрю и тех, кто строит
крепости, и тех, кто их не строит, но осужу всякого, кто, полагаясь на
крепости, не озабочен тем, что ненавистен народу. |
реферат
CAP.x4
