 |
→ |
стихи | ©
Андрей Нитченко
Легенда о Робин Гуде.
Соловьиных щелчков закрома,
втрое больше листвы, чем небес,
я сбежал с небольшого холма,
я узнал – это Шервудский лес.
И бесшумно, в зелёном плаще,
так, что даже не дрогнул листок,
вышел с рыжей лисой на плече
самый вольный на свете стрелок.
Он сказал: «Пусть тебя берегут
все святые, Вульфстан и Вольхед!»
Я же: «Да и тебе, Робин Гуд,
не ловить перепёлок в ольхе!»
(Или что-то похожее столь
бесшабашное – главное тон.
В переводе утратилась соль)
И некстати промолвил потом:
Как я верил балладам любым,
Робин Гуд, как всегда я любил,
лес твой гулкий, весёлый твой рог!
Пусть удастся охота, стрелок…
Я не верил - и мне не везло –
никогда в благородный разбой…
Робин Гуд усмехнулся незло,
и сказал мне: « Не стой под стрелой.»
Камни.
«…так различны, что каждый иметь
должен имя. Но памяти мне
недостанет. И жизни. И смерть
надо будет потратить. Камней
миллионы. Ещё ни души.
Хорошо. Начинает светать.»
Яшма, сахарный кварц, голыши,
высыхая, теряли цвета.
«Форма камня – ведь это и есть
имя. Форма – первичный язык.
Весь словарь обретается здесь:
вот вкрапление, выступ – без их
речи не опознаешь. Слеза
проточила отверстие в том,
этот лёг у воды на глазах,
а она не дотянется ртом.
Пустота наизнанку. Перстом
в пустоту – вот земли матерьял.
Голод первого дня о шестом.
И реченья «обрёл»-«потерял»,
не о них. Не сдвигаются с мест,
не скорбят, не меняют черты.
Но когда никого нет окрест
кроме них – вспоминаешь кто ты.
Всё повязано обликом. Спит,
как зародыш внутри бытия,
но готовится выйти – хранит
тягу переплеснуть за края.
В лодке лада плывёт соловей
и душа, продвигаясь вперёд,
все наречия переберёт:
камень, воздух, звезда, человек –
И услышана будет. Луча
я тепло ощущаю спиной.
темнотою сетчатку леча,
ослепительный, лёгкий, сквозной
вспомнишь с детства не снившийся свет.
Жить – и значит уметь отрицать
самого себя: форма – конверт,
и его разорвёт адресат.
Здесь окраина моря. Притом
и окраина суши. Отсчёт
от того и зависит – хребтом,
или панцирем крепок. Течёт
кровь прозрачнее, гуще, в какой
из стихий привыкаешь дышать,
плавником рассекая, рукой
ты её осязаешь, душа.
Помнишь девушку? Ту, что кольцо
на площадке игры в волейбол
обронила? Десяток мальцов
ворошили листву. Не нашёл
ни один из нас. Может и там
ничего не терялось тогда,
но и всё же – работа ногам,
пища зренью… Пришли холода,
Пал снежок, и никто не узнал,
было что-нибудь, или она
спохватилась не там. Подобрал
кто-то третий? С тех пор тишина.
Мы ли Бога забыли? Да нет.
Мы всю жизнь проискали Его,
проискали, как ищут предмет,
только спрятанный лучше всего.
Он - последняя форма. Диез,
что стоит рядом с мыслью, как мысль
рядом с камнем. Гортанью небес
недоловленный воздух. Клонись,
не ломайся, а голод тяжёл –
ни зерна, ни зерна не просыпь.
Вымеряй себе угол у пчёл,
и у ласточек хлеба проси.
Здесь окраина суши. Слеза,
раствориться мечтая в отце,
выбегает навстречу. Глаза
не откроешь на мокром лице.
Наизнанку, сказал, пустота,
сон материи, голод земли.»
…высыхая, теряли цвета,
как слова, если произнесли.
Собираю, роняю, из рук
рассыпаю, чтоб все рассмотреть.
То ли странно рассказывать вслух,
То ли стыдно всерьёз умереть.
Завернуться бы в море, как в плащ,
застегнувшись на те валуны.
Утро пасмурно. Галечный пляж,
получающий сдачу с волны.
|
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10 |
11
12
13
↑
14
↓
15
16
17
18
19
20 |
21
22
23
24
25
26 |
