Архивная версия / archive version:

Проект «Лекции» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

1.2.2. Метажанровые признаки философской прозы

Среди метажанровых признаков философской прозы исследователи выделяют, прежде всего, особые предмет философской прозы, сюжет и категории художественного времени и пространства.

Одна из первых попыток определения метажанра философской художественной литературы принадлежит Р.С. Спивак, автору книги "Русская философская лирика. Проблемы типологии жанров". В качестве ведущего признака философской художественной литературы исследовательница выдвигает "особый предмет изображения", определяя его как "общечеловеческое, выявляющее родовые черты натуры человека, … интерес к всеобщим субстанциальным основам бытия" (78; 6). Это могут быть гносеологические, онтологические или этические проблемы.

Специфику метажанрового сюжета философской прозы обычно определяют как движение мысли, основной, субстанциальной, идеи произведения. При этом движение идеи может осуществляться на любом композиционном уровне произведения.

Что касается категорий художественного времени и пространства, то В.В. Агеносов указывает на "стремление философствующих художников различных эпох найти формулу, передающую не столько движение человека во времени, сколько сосредоточения времени в человеке. Тем самым герой становится единственным представителем человечества, субъектом истории, что позволяет поставить и решить важнейшие философские вопросы" (43; 14).

В этом определении художественного времени в философском жанре литературы исследователь опирается на описанное М.М. Бахтиным понятие "вертикального времени", которое воспринимается читателем как единое "всечеловеческое время".

"Временная логика этого вертикального времени - чистая одновременность всего (или "сосуществование всего в вечности"). Все, что на земле разделено временем, в вечности сходится в чистой одновременности существования. Эти разделения, эти "раньше" и "позже" вносимые временем, несущественны, их нужно убрать, чтобы понять мир, нужно сопоставить всё в одном времени, то есть в разрезе одного момента, нужно видеть весь мир как одновременный. Только в чистой одновременности может раскрыться истинный смысл того, что было, что есть и что будет, ибо то, что разделяло их, - время, - лишено подлинной реальности и осмысливающей силы. Сделать разновременное одновременным, а все временно-исторические связи заменить чисто смысловыми, вневременно-иерархическими разделениями и связями - таково построение мира по чистой вертикали" (44; 307).

Причем М.М. Бахтин поясняет, что "населяющие этот вертикальный мир образы людей - глубоко историчны, приметы времени, следы эпох запечатлены на каждом из них" (44; 307).

Таким образом, как отмечает В.В. Агеносов, в философском повествовании конкретно-временное интегрируется субстанциальным, но не исчезает полностью (43; 15).

Художественное пространство в философском жанре литературы, по наблюдению В.В. Агеносова, обладает способностью, с одной стороны, к безграничному расширению, с другой - к локализации (43; 16). Однако у этих взаимоисключающих тенденций, по мнению исследователя, одна сущность: пространство субстантно, универсально и потому Вселенная или её уголок являются местом действия в философском произведении - несущественно (43; 16).