Архивная версия / archive version:

Проект «ШтоРаМаг» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: Корпус | ШтоРаМаг | Арх. Журнал | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Она резко запрокинула голову и залила содержимое стакана себе в глотку. Затем шмыгнула носом, отхватила кусок от своего бутерброда и захрустела солёным огурцом. Взгляд её потеплел. Она откинулась на спинке стула.
- Теперь твоя очередь.
Я выпил и закусил. Вся комната вместе с Валькой заплясала у меня перед глазами, но я удержался на стуле. Нет, вино которое любил ОН, было определённо лучше.
- С боевым крещением, - Валька закурила папиросу и жадно затянулась.
- Можно я закурю, Виолетта?
- Бери, - щелчком она подвинула ко мне пачку.
Смяв пальцами, как делала она, бумажную гильзу у основания, я поджёг папиросу. Вдохнув дым, я тут же закашлялся.
- Да ты и куришь впервые?
- Угу, - сознался я и, наверное, покраснел.
Курить мне не понравилось и, сделав ради приличия несколько затяжек, я потушил окурок в пепельнице.
- Слушай, а баба у тебя когда-нибудь была? – дыша водкой и табачным перегаром, Валька наклонилась ко мне.
- Нет, - ответил я, стараясь не отворачиваться.
- Да-авненько я не совращала мальчиков. Но ты не бойся, я опытная, я всё, как надо, сделаю. Виолетта – хорошая учительница, у тебя потом по этому предмету только пятёрки будут.
Я вспомнил, как мать бестолково ёрзала под отцом, и его безжизненно висящий между ног член. Это воспоминание вселило в меня беспокойство.
- Скажите… А у меня может не получиться?
Валька снова засмеялась.
- Запомни, малец. Не бывает слабых мужчин. Есть дурные бабы. Виолетта заведёт и мёртвого.
Она пропела прокуренным фальшивым голосом:
К Виолеттину окошку поднесли покойничка,
У покойничка стоял выше подоконничка.
Она вдруг посерьёзнела, положила локти на стол и, подперев руками подбородок, закрыла глаза. Минуту-другую она молчала, вспоминая о чём-то.
- Я ведь молодая, знаешь, какая красивая была…
Я впервые внимательно рассмотрел её. Вальке было около сорока. Кожа у неё была гладкая, цвета слоновой кости, лишь кое-где тронутая первыми морщинками. Волосы она завивала и красила перекисью водорода, видимо, стараясь походить на актрису С. Из халата выпирала большая упругая грудь. Валька поймала мой взгляд.
- Что, нравится? – спросила она и широко распахнула ворот, так что стали видны полукружья сосков.
- Да.
- А так? – она встала из-за стола и поставила ногу на стул, оголяя крупное, как у лошади, бедро.
- Вы и сейчас очень красивая женщина, Виолетта.
Она ни с того ни с сего озлилась:
- Слушай, хватит мне выкать. Я тебе не завуч. Мы делом будем заниматься, али как?
Не дождавшись моего ответа, она снова исчезла за дверью. Вернувшись с ковшиком, над которым поднимался лёгкий пар, Валька выдвинула из-под кровати жёлтый эмалированный таз.
- Отвернись, - скомандовала она.
Я отвернулся. Раздался плеск, потом я услышал, как она задвигает таз обратно под кровать, затем послышался шорох ткани.
- Я готова.
Обернувшись, я увидел лежащую на кровати голую Вальку, бесстыже раскинувшую ноги.
…Уцепившись рукой за спинку кровати, я совершал какие-то хаотические движения. Глаза у меня были закрыты. Я видел сидящую в оцинкованном корыте Т., которой я намыливал спину. Мои движения стали ещё судорожнее, когда я представил, как тру ей мочалкой между ногами. В этот момент Валька заорала то ли от боли, то ли от восторга, и я в бессилии рухнул на её потное тело. Спустя мгновение я встал, пошатываясь, подошёл к столу, вылил себе в стакан остатки водки и одним махом выпил.
Дальнейшее я помню смутно. Очнулся я абсолютно голым, стоящим на четвереньках и блюющим в тот самый таз, в котором Валька подмывала свои прелести. Потом я в полубеспамятстве лежал на её кровати, она вытирала мне лицо мокрым полотенцем, поила какой-то бледно-розовой жидкостью, и я опять безудержно блевал. Я никогда не думал, что во мне может находиться столько… Мне казалось, что я умираю. С тех пор я не пью водки. Очухался я только к вечеру. Валька помогла мне одеться.
- Ну что, герой, понравилось?
- Нормально.
- Ты деньги где достал?
- Я украл их у отца.
Валька собрала со стола купюры и передала мне.
- Вернёшь, где взял.
Потом она выдвинула ящик комода, порылась там и вытряхнула мне в ладонь груду мелочи.
- Это за водку. Иди.
Я бессмысленно топтался посреди комнаты.
- Спасибо вам… тебе…
Валька досадливо отмахнулась:
- Да пошёл ты…
Я уже стоял в дверях, когда она окликнула меня:
- Постой. Если хочешь, можешь приходить ко мне. Без денег. Тебе я буду давать бесплатно. Не спрашивай почему. Я и сама толком не знаю. Что-то ты такое всколыхнул во мне. Приходи, ладно? По пятницам. До пяти приходи, не позже. Придёшь?
- Приду, - ответил я и захлопнул за собой дверь.
...На моё счастье дома никого не было. Я положил деньги назад, в письменный стол отца, быстро разделся и завалился спать.

Я ходил к ней почти всё лето. В тот год Т. уехала к родственникам в деревню, и я был лишён возможности созерцать даже её утренние прогулки с собакой. Валька обучила меня разным штукам, которые похожей на трофейный велосипед ведущей программы "ОБ ЭТОМ", может быть, и не снились. Меня эти игрища забавляли, но по большому счёту не трогали. Каждый раз, когда я занимался с Валькой ЭТИМ, в моей голове всплывал образ Т., сидящей в оцинкованном корыте, и Валька каждый раз истошно орала, когда в своих грёзах я тёр мочалкой между ног Т. Временами я нарочно гнал от себя это наваждение и наблюдал, как подпрыгивали на вязаной салфетке фарфоровые слоники, когда спинка кровати касалась комода. Странное дело, но тогда Валька не кричала. Она потом только гладила меня по голове и тихо приговаривала:
- Хорошо, красавчик. Всё хорошо.
Она взяла моду называть меня красавчиком. Мне это не очень нравилось, но я почему-то не отваживался сказать ей об этом. Я больше не приносил ей ни денег, ни водки. Время от времени, сэкономив на кино и на мороженом, я покупал шоколадных конфет. Оказалось, что шоколад Валька любила не меньше, чем водку. Иногда Валькины клиенты приходили во внеурочное время, в МОЁ время, и тогда Валька просто не отпирала дверь. Но это случалось редко. Так продолжалось до тех пор, пока однажды в парадном я нос к носу не столкнулся с отцом. Он понял всё сразу, взял меня под руку и едва слышно сказал:
- Выйдем-ка. Есть что обсудить.
Первое время мы шли молча. Отойдя от Валькиного дома на порядочное расстояние, мы остановились.
- Давно к ней ходишь? – спросил отец.
- А ты?
- Я задал тебе вопрос. Изволь отвечать.
- Давно.
- Больше ты здесь бывать не будешь.
- Ошибаешься. Буду.
- Ты напрасно так со мной разговариваешь. Запомни, если ты здесь объявишься ещё хоть раз, я её сгною.
Не дожидаясь моего ответа, он повернулся и негнущейся походкой пошёл по направлению к дому. Я покорно поплёлся за ним.
В следующую пятницу я снова пришёл к Вальке. В этот день я решил напрочь выбросить из головы все мысли о Т. Валька тихонько гладила меня и приговаривала:
- Хорошо, красавчик. Всё хорошо.
Вдруг я заметил, что по её гладким, словно выделанным из слоновой кости, щекам текут слёзы.
- Что с тобой?
- Ничего. Всё в порядке. Но ты не ходи ко мне больше, ладно?
- Ладно, если ты об этом просишь.
- Прошу. А сейчас полюби меня ещё разок. Напоследок.
И я сделал с ней ЭТО, как она просила.

Снова наступил сентябрь, Т. вернулась из деревни, и я, как обычно, мог подсматривать, как она по утрам гуляет с собакой. Занятия в школе закружили меня, поэтому я достаточно быстро научился обходиться без еженедельных визитов к Вальке. Сентябрь опять был очень тёплым.
Как-то раз мы всей семьёй сидели на кухне за ужином, что в последнее время случалось весьма редко. Мать внезапно отложила вилку и, разглядывая маникюр на левой руке, с наигранным безразличием сказала:
- Позавчера забрали В. Ты в курсе?