 |
→ |
"О" | ©
Станислав Фурта
Вскоре тетрадь отсырела и покрылась плесенью, и я, стиснув зубы, вынужден
был её выбросить. Впрочем, первый предмет, который я спрятал в своём тайнике,
был иным. Но обо всём по порядку.
Итак, шёл сентябрь. В тот год он был на редкость тёплым, и если бы не
обязанность ходить в школу, можно было подумать, что лето ещё не кончилось.
Однажды я обнаружил, что вход в подвал отперт. Должно быть, школьный сторож
решил сложить в подвале какую-нибудь рухлядь и забыл запереть за собой
дверь. Я просунул голову в дверной проём. Изнутри не доносилось ни звука.
Сперва я решил уйти и дождаться, когда сторож снова навесит замок, но
что-то влекло меня внутрь. На всякий случай я прошёл вдоль стены и присел
около вросшего в землю окошка, через которое подвал освещался дневным
светом. Солнечные лучи высвечивали на замусоренном полу яркую трапецию.
И в этой трапеции, окружённая светящимися пылинками, словно в лучах софитов,
стояла Т. Она была не одна. Напротив неё, засунув руки в карманы, переминался
с ноги на ногу Колька, рослый плечистый мальчик из моего класса. Они стояли
в лучах света, чтобы видеть друг друга.
- Ну что, хочешь посмотреть? – спросил он, улыбаясь.
Т. закивала. Колька расстегнул ширинку и спустил брюки вместе с трусами.
Его висящий член, окружённый редкой порослью, был похож на огрызок чурчхелы.
Мать приносила её пару раз с рынка. С тех пор я не ем чурчхелу.
- Теперь ты, – приказал он.
Она медленно подняла юбку. На ней были те самые в алую ягодку трусы.
- Снимай, – раздался Колькин голос.
Т. прижала к груди подол юбки и спустила резинку на бёдра. Я увидел круглый
бледно-розовый живот с яркой родинкой возле пупка.
- Нет, до колен, – процедил Колька.
Его член увеличился в размерах и задрался кверху – чурчхелу он больше
не напоминал. Т., перебирая ногами, последовала его приказу. Так я сделал
открытие, что, как и у всех, на лобке Т. растут волосы.
- Теперь покрутись, – Колькин ломающийся голос всё более походил на стон.
Т. задрала юбку почти до головы и несколько раз обернулась вокруг себя,
неумело покачивая бёдрами – стягивавшие колени трусы ей мешали. Так в
первый и в последний раз в жизни я увидел наяву её ягодицы. Колька подошёл
вплотную к Т. и засунул ей между ног указательный палец. Наверное, я издал
какой-то звук, наподобие звериного рыка. Они оба обернулись ко мне. Т.
ойкнула и поспешно натянула трусы. Я отпрянул от окна и опрометью бросился
домой. Последнее, что я увидел, были полные злобы Колькины глаза.
На следующий день после уроков, едва я успел отойти от школы метров
на двести, как Колька перегородил мне дорогу. Рядом с ним стояли ещё четверо
мальчишек из нашего класса. Я и сейчас всех их помню по именам: Сашок,
Никита, Сёма, Рамиль.
- Слушай, Б., что я тебе скажу. Ты – никчёмный урод. Такие, как ты, не
должны жить. Знаешь, почему? Ты не сможешь защищать Родину. Ты не сможешь
погибнуть за Родину, как готовы это сделать мы. Ты не сможешь убить врага.
Когда враг нападёт на нас, ты будешь отсиживаться в тылу, а мы будем проливать
кровь за твою поганую шкуру.
Он размахнулся и ударил меня по лицу. Я пошатнулся. Потом он ткнул меня
в живот. Когда я согнулся пополам, он обрушил кулак на мой затылок. Я
упал. Остальные тоже не остались в стороне. Они били меня ногами, куда
придётся, пока Колька не сказал:
- Хватит с него.
Уходя, он пнул мой портфель, отчего тот раскрылся, и книжки с тетрадками
разлетелись по пыльному тротуару метра на два.
Я поднялся, собрал свои вещи и, пошатываясь, побрёл домой. Теперь надо
было привести себя в порядок до того, как вернутся со службы родители.
Войдя в квартиру, я услышал голос отца:
- Кто там?
Отец объявился совсем не вовремя.
- Это я, папа, - я постарался прошмыгнуть незамеченным в ванную.
Но на пол дороге меня остановил его оклик:
- Зайди ко мне.
Объяснение стало неизбежным.
Я привык видеть его в военной форме с синими петлицами, в галифе, заправленными
в начищенные до блеска сапоги. Сегодня отец был одет в светлый парусиновый
костюм и кремовые в дырочку ботинки. Он сидел в своём кабинете, развалясь
на диване. Чёрный в белую полоску галстук сполз на сторону. На полу перед
ним стояла наполовину опорожнённая бутылка красного вина и гранёный стакан.
Он критически окинул меня взглядом:
- Н-нда. Хорош. За что били? – спросил отец, прихлёбывая из стакана.
Я вытянулся в струнку.
- Я – никчёмный урод. Я недостоин жить, потому что я не смогу защищать
Родину. Я не смогу убить врага и буду отсиживаться в тылу, когда остальные
будут проливать кровь за мою поганую шкуру.
Отец посмотрел на меня с усмешкой. Он наполнил стакан почти до краёв и
протянул мне.
- На, выпей.
Я подозрительно принюхался к содержимому стакана.
- Пей, пей. Это хорошее вино. Такое ОН любит.
Вино действительно было отменным. Пожалуй, я такого больше в жизни не
пил. Оно тут же ударило в голову, и я слегка пошатнулся.
- Ну-ну. Всё в порядке. Иди в ванную смывать кровь и сопли, переодевайся
и через полчаса будь готов.
Отец не спеша потянулся к чёрному телефонному аппарату, рядом с которым
на столе в рамке стояла фотокарточка его жены, моей матери.
Когда мы вышли из подъезда, во двор вырулил чёрный автомобиль. Отец открыл
заднюю дверь и привычно скомандовал:
- Садись.
Машина остановилась около приземистого трёхэтажного здания. Завидев отца,
часовой у входа приложил руку к козырьку. Мы прошли внутрь. Отец склонился
у какого-то окошечка и сказал:
- Михалыч, выдай мне ключи от тира, с десяток патронов для нагана, и в
течение получаса никого туда не впускай.
Тир походил на школьный подвал, как, наверное, похожи друг на друга все
в мире подвалы, только не был так захламлён. У дальней стены в лучах прожекторов
я увидел пять чёрных силуэтов.
- Сколько их было? – спросил отец, доставая револьвер из-за пазухи.
- Пятеро.
- Как раз. А как звали этих парней?
- Колька, Сашок, Никита, Сёма, Рамиль.
Отец вложил в мою руку пистолет.
- Ну вот и действуй. Слева направо. Колька, Сашок, Никита, Сёма. Рамиль.
Когда я выстрелил пять раз, мы подошли к мишеням. Почти никто из моих
обидчиков не пострадал. Только Сёме я прострелил ляжку. Моя первая пуля
просвистела у Кольки над самым ухом.
- Плохо. Рука у тебя слабая.
Мы возвратились на исходную позицию. Отец перезарядил револьвер.
- Теперь смотри.
Он сплюнул на пол и начал стрелять. Он прицеливался не дольше трёх секунд,
потом нажимал курок и переводил ствол на следующую мишень.
- А-ян, С-зон, У-ко, Г., К.
Последние две фамилии, которые назвал отец, я знал из газет. Все пять
пуль он положил в десятку.
- Слушай меня внимательно. Стрелять ты научишься. Подкачаешь мышцы на
руке, и всё будет в порядке. Раз в неделю я буду водить тебя в тир. Но
у тебя всегда должно быть ещё кое-что… Что-то такое, о чём никто не догадывается.
Твой личный секрет. Понимаешь?
Я отрицательно покачал головой.
- Ну вот, например, - отец поднял правую брючину, и я увидел поверх резинки,
поддерживающей носок, чёрную кобуру с маленьким пистолетом.
- Никогда не помешает, - добавил он, опуская штанину.
Когда мы вернулись домой, мать придирчиво осмотрела мою физиономию, покрытую
синяками и ссадинами. Меня выручил отец:
- Я показывал пацану приёмы китайского бокса.
Она сделала вид, что поверила.
С того дня, высматривая на улице Т., выгуливавшую собаку, чтобы не терять
зря времени, я поднимал чугунный утюг. В конце концов пришла осень. Маленькая
фигурка Т. дважды расплывалась в растекавшихся по стеклу дождевых струйках
и в струйках пота, застилавших мне глаза. Я долго размышлял над словами
отца, что должен найти нечто, о чём никто не догадывается, своё тайное
оружие. Ничего путного мне в голову не приходило. Я решил, что это оттого,
что я не только урод, но и дурак, тем более, что Т. однажды именно так
меня назвала. Уродом я был и буду, а вот дураком мне быть не хотелось,
и я начал больше времени проводить за уроками. Как-то незаметно для себя
самого я стал лучшим учеником в классе по всем предметам. Колька меня
не задирал, только частенько бросал косые насмешливые взгляды. С Т. они
похоже больше не встречались, по крайней мере, вместе я их не видел.
Я регулярно ходил с отцом в тир, и вот в один прекрасный день, когда мы
подошли к мишеням, я обнаружил, что у Кольки, Сашка, Никиты, Сёмы и Равиля
дырочки от пуль красуются в одном и том же месте, на лбу, чуть повыше
переносицы. Отец хлопнул меня по плечу и засмеялся:
- Вот теперь ты готов защищать Родину. Если захочешь…
Я прошёл взад-вперёд мимо мишеней, поковыряв пальцем во всех пяти пулевых
отверстиях. Отец смотрел на меня едва ли не с обожанием.
|
1
↑
2
↓
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18 |
