 |
→ |
"О" | ©
Станислав Фурта
При этом совершенно игнорируются подлинные завоевания нашей демократии.
Разговоры же о том, что и свободы больше ТАМ – чистая демагогия. Вы же
читаете газеты, товарищ Б.?
Как реакция на эту тираду, в моей голове зазвучали слова популярной частушечки:
Западло, западло, западло
Запад ловит простаков…
Еле сдержавшись, чтобы не расхохотаться, я ответил:
- Разумеется, товарищ С. Я работаю с молодёжью и до некоторой степени
являюсь бойцом идеологического фронта.
- Увы, мы просто не в состоянии поставить рядом с каждым гражданином воспитателя,
который каждое утро спрашивал бы его после пробуждения, а что тот думает,
и направлял на путь истинный. И поэтому многие по незрелости своей, а
то и просто обманутые агентами империалистических держав, стремятся ТУДА.
К сожалению, кое-кого мы рано или поздно просто вынуждены выпускать.
- Речь идёт о гражданах неправильных национальностей?
С. немного опешил.
- Как-как вы сказали? Неправильных национальностей? – он довольно искренне
рассмеялся. - Вы это очень остроумно придумали. Надо будет запомнить.
Да, хе-хе, хорошо, - потом, спохватившись, он добавил, - Конечно, всё
это очень прискорбно, и вы должны понимать, что государство собственно
против этих национальностей ничего не имеет.
- Ну, конечно, товарищ С., мой уровень идеологической зрелости вполне
адекватен.
- Ну вот и хорошо, товарищ Б. Понимаете, было бы неплохо, если бы о появляющихся
эмигрантских настроениях мы бы узнавали заранее, ещё до того, как желающий
отъехать начнёт предпринимать конкретные шаги.
- Зачем?
- Чтобы предпринять, хе-хе, превентивные меры, гм-гм. Если это перспективный
человек, то объяснить, что он не прав, помочь в чём-то…
- А если неперспективный?
Взгляд С. стал колючим.
- Неперспективные пусть в своей неправоте убеждаются сами, на собственной
шкуре, опытным, так сказать, путём.
- Что ж, товарищ С., идея неплохая. Искренне желаю вам успеха в её реализации.
- Спасибо. Только вы же понимаете, что я лично этим заниматься не буду.
Для этого понадобятся другие люди.
- Кто же?
- Вы.
- Я вас искренне благодарю за доверие, товарищ С., но не ошибаетесь ли
вы в своём выборе? Мне кажется, что я не подхожу для этой работы. По крайней
мере, национальность у меня правильная.
- А вот тут вы совершенно заблуждаетесь. Вы идеально подходите для данной
работы. Посудите сами. Вы – математик высокого класса. Одно это уже снимает
подозрение в том, что вы сотрудничаете с нами. В самом деле, с чего бы
это вам с нами сотрудничать? – взгляд С. снова стал холодным и колким,
но тут же профессионально потеплел, и С. продолжил мягко, вкрадчиво, но
в то же время с оттенком торжественности. - Но людям, с которыми вам придётся
работать невдомёк, что существует такая штука, как патриотизм. Вы ведь
патриот, Б., не так ли? – зрачки С. опять сузились до размера булавочной
головки.
- Я думаю, товарищ С., что прежде чем вызвать меня, вы достаточно хорошо
изучили мою биографию и знаете, что несмотря на увечье, я мальчишкой просился
на фронт, но меня просто пинком выкинули из военкомата, - мой голос должен
был звучать несколько обиженно.
- Ну-ну, не стоит обижаться, - проговорил С. миролюбиво. - У нас с вами
дружеский разговор. Как между двумя старыми приятелями. Потом… - С. почесал
правую ноздрю. - Патриотизм патриотизмом, но наша организация работу перспективных
сотрудников неплохо оплачивает.
Дальше последовала пауза, которая как бы означала моё согласие принять
оплату в случае, если организация сочтёт меня перспективным.
- Я продолжу список ваших достоинств, товарищ Б. Вы – не член партии.
У вас репутация человека независимых взглядов, я бы даже сказал вольнодумца.
Помните своё блестящее интервью? Мне очень понравилось, - он снова испытующе
посмотрел на меня.
Я скромно потупил глаза.
- Так вы согласны работать, товарищ Б.?
- Вы сделали мне предложение, от которого невозможно отказаться, товарищ
С. Я согласен. Но я предвижу одну проблему. Я ведь нелюдимый человек,
товарищ С. У меня почти нет друзей, и маловероятно, чтобы кто-нибудь из
потенциальных отъезжантов стал открывать передо мной душу.
- А вам не надо бегать за всеми. Выберите в друзья одного, а он будет
докладывать обо всех. ОНИ ведь всё друг про дружку знают. Подойдите к
человечку и невзначай пожалуйтесь на судьбу. Ну, например, на то, что
жена стерва, или что болезнь тяжёлая замучила, а врача подходящего нет.
Там слово за слово, о жизни своей расскажите. Дозировано. Можно про репрессированного
отца упомянуть. Так доверие и возникнет. И если новый друг ваш будет на
какие-нибудь сборища звать, тоже поначалу отнекивайтесь, дескать, вы человек
далёкий от политики. Когда вас на второй, на третий раз позовут, вот тогда
можно согласиться. Поняли?
- Понял, товарищ. С.
- Надеюсь, мне не нужно вам объяснять, что наше с вами соглашение должно
оставаться конфиденциальным?
- Конечно, товарищ С., я всё сохраню в тайне.
- Кстати, если где кто-нибудь идейки гнилые будет высказывать, или литературка
объявится, по-вашему выражению, неправильная, сделайте милость, дайте
знать…
Выйдя из кабинета С. и прошествовав метров пятьдесят по коридору, я
нос к носу столкнулся с Г-ичем, который возвращался с лекции, обмахиваясь
газеткой с латинским шрифтом. Взяв под руку, я отвёл его к окну:
- Извините, мне нужна ваша помощь, товарищ Г-ич.
- Пожалуйста, я вас слушаю, - почувствовав мой напор, он слегка растерялся.
- Понимаете, меня сейчас вызывали ТУДА.
- Куда ТУДА?
- ТУДА… Неужели не ясно?
По испуганным глазам Г-ича я понял, что ему всё стало ясно.
- Пообещайте мне, что всё, что я вам сейчас скажу, останется в тайне.
Не дождавшись его ответа, в котором, справедливости ради сказать, я совсем
не нуждался, я продолжал.
- Я обращаюсь к вам только потому, что уверен, что вы, как никто другой,
испытываете глубоко патриотические чувства. Иначе и быть не может. Только
человек, который столько пережил, как вы, способен по-настоящему любить
Отчизну. Не секрет, что кое-кто из ваших соплеменников… - далее я прочёл
ему пятнадцатиминутную лекцию о долге его соплеменников перед Родиной,
о необходимости идеологической зрелости профессорско-преподавательского
состава, о неослабевающих происках вражеских агентов и о подлинных демократических
ценностях, а также вкратце передал ему суть своего соглашения с С. - Именно
мы с вами, как подлинные патриоты, должны остановить утечку мозгов за
рубеж. Но я… Боюсь, что со мной вряд ли кто-нибудь станет откровенничать.
А с вами будут. Поэтому действовать будем так. Всё, что вы узнаете, вы
расскажете мне, а я доложу ТУДА. Договорились?
Совершенно раздавленный и деморализованный Г-ич молчал. Не дожидаясь,
пока он отреагирует, я шёпотом добавил:
- Но помните, всё, что я вам сейчас рассказал, должно остаться между нами,
- и, развернувшись, пошёл прочь.
Вспомнив ещё одну рекомендацию С., я вернулся:
- Забыл вам кое-что сказать. У меня стерва-жена и на этой почве сильнейший
простатит. Нет ли у вас случайно знакомого уролога? - да простит меня
моя кроткая Марта Х.!
Мне показалось, что Г-ич вот-вот рухнет на пол. Он, бедняга, не рисковал
отъехать, можно сказать, до самого конца, пока великая страна наша не
развалилась на кусочки. Кто знает, может быть, он и в самом деле был патриотом?
В течении дня я проделал ту же самую процедуру с профессором Г-штейном
и доцентами Б-фельдом и Р-блюмом, лишь слегка импровизируя и отклоняясь
от текста. Трудно сказать, кто из четверых на меня донёс, но в пронумерованный
отдел меня больше никогда не вызывали, да и сам С., пару раз случайно
сталкиваясь со мной в стенах Университета, делал вид, что не знает меня,
а если я здоровался с ним сам, заговорщически подмигивая, лишь слегка
кивал головой.
…Эта история произошла примерно за год до того, как мне пришло приглашение
в Рио-де-Жанейро, и я было и думать о ней забыл. Я вынужден был обо всём
вспомнить, когда на моём заявлении о командировке, несмотря на то, что
все расходы, связанные с моим участием в коллоквиуме, брала на себя принимающая
сторона, появилась размашистая резолюция "Отказать". С. оказался
человеком мстительным и далеко не глупым, поэтому без особого труда раскусил
суть моих манёвров. Я понял, что заграницы мне теперь не видать, как своих
ушей. И я оказался прав. Хотя через пару лет место С. в его прежнем кабинете
занял другой человек, меня каждый раз старательно вычёркивали из списков
всех зарубежных делегаций. Впоследствии стало возможно ездить кому угодно
и куда угодно при наличии определённого количества неправильных денег,
да только к тому времени я потерял к заграничным поездкам всякий интерес.
Неправильных денег в нужном количестве у меня тоже не было, так что я
никогда не покидал границ Родины. Парадоксально, но я оказался куда большим
патриотом, чем мои павшие на войне товарищи по школе. Колька, Сашок, Никита,
Сёма, Рамиль. Им посчастливилось покинуть Родину раньше меня…
Для меня невыезд в Рио-де-Жанейро имел куда большее значение, чем могло
показаться с первого взгляда. Я не подал на развод, почему-то решив, что
теперь это не имеет смысла. Потом неожиданно для себя самого я перестал
видеть сны, в которых Т. была моей женой. Для этого, правда, был ещё один
повод. В это время в жизни Т. появился Забулдыга. Наш виртуальный брак
распался.
|
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
↑
16
↓
17
18 |
