Архивная версия / archive version:

Проект «ШтоРаМаг» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: Корпус | ШтоРаМаг | Арх. Журнал | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

- Потому что я считаю, что из всех естественных наук математика, а из всех математических дисциплин алгебра наиболее точно отражает процессы, происходящие в реальной жизни.
Корреспондент сделал стойку:
- Поясните, пожалуйста, вашу мысль яснее.
Услышав его высоколитературное "пояснить яснее", я усмехнулся.
- Яснее ясного. Всё в жизни происходит неизбежно, как неизбежно утверждение теоремы, конечно, если вы её верно сформулировали и доказали. Эта неизбежность наиболее ярко проявляется в современной алгебре, наиболее абстрактной отрасли математики.
Парень наморщил прыщавый лоб, пытаясь понять, куда я клоню. После нескольких минут размышления он выдал вопросец на верхней грани своих интеллектуальных возможностей:
- Вы, наверное, имеете в виду философский аспект проблемы? Вы говорите о полностью детерминистском устройстве Вселенной? О том, что одна и та же сумма причин не может привести к двум различным следствиям?
Он начал меня раздражать. Я брезгливо скривил губы:
- Да нет, я имею в виду скорее эмоциональный аспект проблемы. Так сказать, его субъективно-личностную окраску. Хотите вы того или нет, но алгебра Гейзенберга является алгеброй Ли с треугольным представлением. Это неизбежно. Точно так же ваша мать не спрашивала вас, хотите ли вы появиться на свет. Хотите вы того или нет, у вас будет женщина, которая будет рожать вам детей и независимо от вашего желания будет спать с другим. И это тоже неизбежно. Дети ваши будут полными олухами, хотите вы того или нет, и только один, самый умненький, будет от другого. Наконец, вы переболеете кучей самых кошмарных болезней и умрёте. И на этот счёт, заметьте, вашего мнения тоже никто спрашивать не будет.
Корреспондент, не отрывая от меня бегающих глаз, словно боясь, что я сейчас достану из-за пазухи топор и, неистово хохоча, раскрою ему череп, захлопнул блокнотик и, не прощаясь, потихоньку начал пятиться к выходу. Я бросил ему вдогонку:
- Подождите, молодой человек… Вы не записали самого главного. Есть куда более важная черта, которая роднит алгебру с реальной жизнью. И та, и другая абсолютно бессмысленны…
…Корреспондент пулей выскочил за дверь. Ну разумеется, моё интервью никто не напечатал. Тем не менее, эта история стала достоянием общественности. Мои коллеги хохотали до слёз, дружески похлопывая меня по плечу. Они совершенно искренне думали, что я пошутил…

По мере того, как я продвигаюсь в своём жизнеописании, обнаруживается странная вещь. Мне стоило больших трудов вспоминать события, происходившие в пору моей молодости, и восстанавливать их хронологический порядок. Многое оказывалось напрочь забытым. Но события, не исчезшие бесследно на задворках моей памяти, всплывали ярко, образно, как будто я пережил их только что. С другой стороны, я весьма прилично помню всё, что происходило со мной эдак за последние лет тридцать. Даты, события, адреса, телефоны, лица. Но вот что странно. Весь этот колоссальный информационный материал не вызывает во мне сколько-нибудь значительного эмоционального отклика. Да, я решил сделать и сделал хорошую научную карьеру, правда, по причинам, которые многим покажутся просто смешными. Да, я защитил докторскую диссертацию. Стал профессором. Написал один учебник и две монографии. Заседал в трёх учёных советах. Спас восемь хороших кандидатских и две докторских. За это мне пришлось закрыть глаза на пятнадцать дрянных кандидатских и шесть докторских. Был председателем оргкомитета трёх научных конференций. Сколько выпили на них водки участники, подсчитать не берусь. Десять раз выезжал на море с Мартой Х. За границу меня из-за одной дурацкой истории не выпускали. Ещё я помню, когда был куплен холодильник "Розенлеф", когда стиральная машина, когда посудомоечная. Ну разве стоит об этом писать? Неужели всё, что происходило со мной существенного, произошло в первой половине, а то и трети моей жизни?
Иногда мне начинает казаться, что такая обесцвеченность произошла оттого, что я достаточно рано переставал интересоваться ЭТИМ. Нет, я отнюдь не потерял мужскую силу. Наши супружеские отношения с Мартой Х., а она оставалась после войны моей единственной партнёршей, продолжались, может быть, даже дольше, чем положено среднестатистически. Просто ЭТО потеряло для меня первозданную романтическую притягательность, которую я и с самого начала не слишком-то ощущал. Тот, чья супруга умеет готовить только одно блюдо, пусть даже очень вкусное, хорошо меня поймёт. Представьте себе, что вы на завтрак, обед и ужин многие годы едите гороховый суп со свиной грудинкой. Так и наши занятия ЭТИМ с Мартой Х. с годами превратились в нечто, хоть и обязательное, но будничное и пресное, как совместное печатание на пишущей машинке. Но, наверное, дело всё же не в этом. Я где-то вычитал, что примерно к сорока годам у мужчины полностью обновляются все клетки в организме, в результате чего он начинает видеть мир вовсе не так, как видел в молодые годы. Но если это правда, то выловить в памяти то немногое важное, что случилось со мной за последние две трети жизни, можно только одним способом – взглянуть на остаток жизни ОТТУДА, из своей молодости, через призму того, что происходило ТОГДА. А для этого, по меньшей мере, нужно в мыслях вернуться к Т.

Её третий муж был Деловым Человеком. Как-то раз к нашему дому подрулил бежевый автомобиль с кузовом кабриолет, и Т., выпорхнув из подъезда, как будто ей стало лет на пятнадцать меньше, села в него. Спустя, может быть, месяц бежевая машина прописалась в нашем дворе. Деловой Человек был старше Т., высок, строен, можно сказать, худ, походку имел уверенную. Думаю, что сгубила его, в конце концов, именно уверенная походка. В нашей стране до определённого момента лучше было ступать помягче, а людям, имевшим высокий рост, пригибаться, чтобы не удариться лбом о социальную притолоку. Тем не менее, движения Делового Человека не были резкими. Они не были и вкрадчивыми, округлыми. В них читалась этакая барственная значительность. Костюмы Деловой Человек носил дорогие, идеально пригнанные по фигуре, галстуки предпочитал светлых оттенков. Осенью он облачался в габардиновый плащ, ставший в стране символом относительного преуспевания, и мягкую шляпу с узкими полями, а зимой – в пальто из хорошего драпа с енотовым воротником и енотовую же шапку-ушанку. Лоб у Делового Человека был высоким, почти без морщин, да и на всём его холёном лице морщин почти не было. Он рано облысел, что нередко случается с людьми, которым приходится много размышлять. Когда он проходил мимо, распространяя запах дорогого заморского трубочного табака, на губах его всегда появлялась приветливая улыбка, но никогда невозможно было определить, улыбнулся ли он тебе, своему соседу, или просто подумал о чём-то приятном, например, о бутерброде с икрой под бокал шампанского. Это ощущение усиливалось тем, что Деловой Человек носил очки с дымчатыми стёклами, сквозь которые проглядывало жизненное кредо: "Ты хороший парень, но я тебя в упор не вижу".
Т. в очередной раз изменилась внешне и бросила работу. Она очень сильно похудела, но отнюдь не осунулась. Если её талию мог бы теперь без труда обнять ручонками годовалый ребёнок, то грудь и бёдра остались прежних, весьма привлекательных размеров. Она стала носить приталенные шерстяные костюмы спокойных тонов с юбками чуть ниже колен, тонкие чулки телесного цвета и туфли на шпильках. Также она полюбила вошедшие в моду газовые косынки. И когда из-под такой косыночки выбивалась седая прядь, то это воспринималось не как примета пережитых невзгод, а как символ духовной зрелости и, стало быть, относительного превосходства. Т. под стать своему мужу стала носить очки, только другой, более элегантной и подходящей женщине формы, с чёрными, абсолютно непрозрачными стёклами. Её очки говорили: "Я занята. Шушеру прошу себя не утруждать".
Во дворе эту пару недолюбливали, особенно после одного случая. В погожий воскресный день Деловой Человек мыл свой автомобиль. Т. стояла рядом и лениво чистила апельсин. Во двор, переваливаясь, как утка, охая и причитая, выбежала дворничиха Маня, глупая, горластая, но незлобивая баба. Муж Мани сгинул на войне, успев обрюхатить её перед самым уходом на фронт. Говорили, что Маня пыталась избавиться от ребёнка старыми народными средствами, самым невинным из которых было распаривание ног в обжигающе горячей воде. Но малышка очень уж хотела жить, и отказалась досрочно покинуть материнскую утробу, несмотря на все Манины ухищрения. Эта внутриутробная борьба, однако, не прошла даром для Аньки, так нарекли родившуюся девочку. Она упорно не желала говорить почти до пяти лет, на всех глядела волчонком и писала в самых неподходящих местах аж до начала полового созревания. В школе Анька с грехом пополам доучилась за восемь лет до пятого класса, после чего официальная педагогика поставила на ней жирный крест, и Анька на пару с Маней начала подметать улицы. Надо сказать, что пока Анька помалкивала, её неполноценность почти совсем не бросалась в глаза. Путём увещеваний и жестоких побоев мать приучила её к опрятности. Ещё будучи подростком, Анька была на редкость хороша собой, чего не мог скрыть даже более приличествующий огородному пугалу наряд дворничихи. Человек искушённый мог заметить некоторую диковатость в Анькином взгляде, да и ту при желании можно было отнести к слишком рано проснувшейся в ней гипертрофированной женской природе. Маня быстро усекла Анькины склонности и в профилактических целях порола дочь каждую субботу, попутно растолковывая, какие опасности таит в себе общение с противоположным полом. Покорно подставляя свой нежный подростковый зад под широкий солдатский ремень, Анька покусывала кулак, и глотая слёзы, орала на весь двор корявыми короткими фразами, что она никогда больше не будет делать того, чего она, в сущности, ещё не совершила. Тем не менее, воспользовавшись однажды тем, что Манино недремлющее око ослабило своё внимание, Анька нанесла визит в близлежащую казарму, где томились солдатики срочной службы из жарких южных республик. Достаточно быстро обнаружив, что залетела, Анька с нескрываемым злорадством сообщила об этом матери, в ответ на что та порола её несколько дольше и усерднее обычного. Хотя экзекуция была более чем серьёзной – Анька не выходила из дому почти неделю, она же была и последней. Маня на своём горьком опыте слишком хорошо знала, что такое ребёнок, обиженный на весь мир ещё в утробе матери. Поэтому весь период беременности Аньки она холила и лелеяла дочь так, будто из её чрева должен был выйти, по крайней мере, следующий первый секретарь. В тот злополучный день, когда Деловой Человек мыл свою машину, а Т. лениво чистила апельсин, у Аньки начались схватки. Произошло это на месяц раньше, чем ожидали Маня с дочерью. Перепуганная насмерть, дурёха Маня выскочила во двор и, вместо того, чтобы бежать к ближайшему телефону, чтобы вызвать "Скорую", бросилась к Деловому Человеку и Т. с просьбой отвезти несчастную Аньку в больницу. Деловой Человек замешкался, но Т., отбрасывая в сторону апельсиновую кожуру, отрезала бесповоротно:
- Да вы с ума сошли, Маня! А если она разродится у нас в машине?
Деловой Человек беспомощно развёл руками.
Маня побежала искать телефонную будку. Пока суть да дело, "Скорая" прибыла лишь через час. Вопящую от боли Аньку погрузили в фургон и увезли прочь со двора. Может быть, Аньку привезли в больницу слишком поздно, а может быть, что-то напутали врачи, только во время родов она скончалась.