Явные и эзотерические значения
Я полагаю, что принятие на себя ответственности за явный (публичный) и скрытый (эзотерический) смысл, заключенный в форме общественного здания - это одна из профессиональных задач архитектора. Смыслы эти могут быть неожиданными в большей или меньшей степени, однако в ситуации глобализированной культуры, не выработавшей пока никакой единой системы ценностей, эта задача в любом случае существенно усложняется. Соответственно, всеми овладевает искушение «спрятаться» за экономическими и техническими параметрами, представляя их как нечто, заранее полностью определяющее облик будущего здания и не оставляющее места для художественной выразительности и символизма. Возможно, единственный архитектор новой парадигмы, не побоявшийся обратиться в своем творчестве к универсальным духовным ценностям и общедоступному символизму - это Дэниэль Либескинд. Его Имперский военный музей Севера, построенный недалеко от Манчестера, открыто символизирует своей формой различные типы войн (на суше, на море и в воздухе), а также земной шар, распавшийся на куски в результате раздоров. В своих выступлениях Либескинд также прямо призывает архитекторов вернуться к эмоциональному и общекультурному уровню выразительности, смело посмотрев в лицо тем фундаментальным проблемам смысла и нигилизма, которые заставили архитектуру «умолкнуть». Возможно, как и в случае Гери, некоторые элементы его экспрессивной грамматики слишком часто переходят из одного проекта в другой, однако заслуживает безусловного уважения бесстрашие, с которым он пытается противостоять духовному кризису и утрате общей метафизики. Многие люди, в том числе и философы, уверены в том, что утрата общих ценностей в глобальный век неизбежна и необратима. Хотя другие философы, среди которых наиболее заметной фигурой является Мэри Миджли (Mary Midgely), отстаивают точку зрения, согласно которой на место прежних ценностей уже приходят новые и достаточно убедительные общественные концепции, такие, как Гайя [Gaia] - представление о Земле как о единой саморегулирующейся системе. Метафора живой планеты, непрерывно настраивающей себя через обратную связь, -это, конечно, один из элементов новой парадигмы в науке, но смогут ли архитекторы предложить общедоступную иконографию, основанную на этой идее - еще предстоит увидеть. Я верю в то, что история вселенной станет общей метафизикой. Это еще не общедоступная религия, и она может никогда не стать таковой, но тем не менее это уже нечто большее, чем идея дивергентного прошлого в астрофизике. Это ориентир для будущего и для поиска соответствующей иконографии. Смерть Бога, как и смерть других «больших нарративов»6, в течение последних ста лет, возможно, коснулась только западного ареала, что особенно хорошо видно сейчас, когда планета вооружается для финального столкновения цивилизаций. Но все разновидно­сти фундаментализма не являются живыми культурными движениями, какой бы мощью они ни обладали. Они не произвели никакого искусства, достойного сохранения, - и это лишь одна из остающихся неразрешенными проблем. Несмотря на эти проблемы, вопрос, существует ли новая парадигма в архитектуре, стоит задать. Составляют ли семь описанных направлений единое движение, объединяет ли их что-либо? Связана ли архитектура органи-тек с фрактальностью, может ли «загадочное означающее» возникнуть как результат развития «инфопространств»? Имеют ли все они какое-то отношение к моде на «архитектуру складок» и архитектуру каплевидных форм; к широкому распространению «ланд-формы» и волновых форм; к иконографии, основанной на концепции Гайи и космогенезе? По моему мнению, «науки о сложных системах» [sciences of complexity] лежат в основе всех этих движе­ний, так же как и компьютерные технологии, в то время как соответствующей им новой этике только еще предстоит появиться на свет. Ответ неоднозначен. Как писал Николас Певзнер [Nikolaus Pevsner] по поводу модернистской парадигмы в Британии XIX века «семь ласточек еще не делают лета». Действительно, все вышеперечисленное может легко оказаться фальстартом, и старая модернистская парадигма, маячащая тенью за спиной всевоз­можных блэров и бушей, может вновь обрести свое пошатнувшееся господство. Но ветер истории все же раздувает паруса архитектуры, и по крайней мере, можно наблюдать начало определенных изменений в теории и практике.

Примечания переводчиков.
1. Фрактал - геометрическая структура с дробной размерностью, обладает свойством рекурсивности: каждая ее часть является подобием целого.
2. Означающее - составная часть знака, противопоставляемая в семиотике его значению (означаемому) как «носитель», благодаря которому значение может быть коммуницировано.
3. Практика, впервые использованная европейскими сюрреалистами - подразумевает отказ от вмешательства со стороны рациональной инстанции сознания в производство текста.
4. Отсылка к «дадаизму» - направлению в европейском искусстве XX века, в рамках которого манифестировался отказ от любой связости и значимости, а основным направлением творчества стал произвольный коллаж.
5. «Странный аттрактор» - режим, спонтанно входя в который система с несколькими взаимосвязанными параметрами начинает генерировать постоянные непереодические колебания.
6. «Большие нарративы» - масштабные идеологические доктрины современности, - термин, введенный Жаном Франсуа Лиотаром, автором книги «Постмодернистское состояние» (1979) .