Архивная версия / archive version:

Проект «Лекции» переехал на сайт www.cih.ru
This project was moved to the www.cih.ru

данная версия не обновляется и может быть недоступной через некоторое время

^{см. также: СНиПы | Архитектура | Бионика | Новости | Строительство}

Вы можете найти необходимую информацию на сайте cih.ru / You can find the necessary information on the cih.ru website:

Заключение

В ходе нашего исследования мы пришли к следующим выводам:

1. Центральные образы романа Е. Федорова "Бунт" образы тюрьмы и лагеря в силу своей смысловой обобщенности приобретают в исследуемом произведении характер символов.

2. Символы тюрьмы и лагеря в первой степени своей символики, как идейно-образное целое отличаются прежде всего усложненной хронотопической организацией, в которой возможно выделение доминантного карнавального хронотопа, включающего в себя обозначенные нами как субстанциальные: "вертикальный", исторический и экзистенциальный хронотопы.

3. В романе Е. Федорова "Бунт" возможно рассмотрение самосознания героев через через хронотопическую организацию его художественного мира. При этом исходя из утверждения исследователя проблемы самосознания человека XX века А.В. Азова о том, что "в сферу индивидуального самосознания включается все мироздание как иерархически организованный пространственно-временной континуум, в его онтогенетическом и филогенетическом аспектах" (41; 9), а также из диалогического понимания самосознания, в котором, по определению В.С. Библера, "Я", смотрящее и слушающее мир, общается с "Я", смотрящим на себя со стороны, "извне" себя самого" (50; 323), возможно соотнесение модусов самосознания с определенными нами как субстанциональные хронотопами. Таким образом, "Я", направленному "вовне" и осознающему окружающий мир, соответствует выделенное нами историческое (онтогенетический аспект мира) и "вертикальное" (филогенетический его аспект) время, "Я" же, направленному "вовнутрь", на осознание себя в окружающем мире, соответствует выделенное нами экзистенциальное время.

Доминантное и функциональное карнавальное время в отличии от обозначенных временных структур, определяет прежде всего субстанциональный горизонт и динамику самосознания, а не конкретное его наполнение.

В вертикальном хронотопе самосознание героев романа, в частности коллективного "мы", характеризуется "участливостью" и "ответственностью" человека, полагающего свое бытие перед лицом всего универсума и вечности.

В историческом хронотопе данные характеристики самосознания отдельных личностей героев дополняются присущей самосознанию обобщенного "мы" (социума, чаще - массы) такой характеристикой, как "сиротство", поиск идеалов, смыслообразующих координат бытия "вовне", в исторической действительности.

В экзистенциальном хронотопе самосознание героев характеризуется переходом от явленного в историческом хронотопе "сиротства" к представленным в "вертикальном" хронотопе "участливости" и "ответственности".

В каждом из обозначенных хронотопов рождение самосознания, выбор себя и своей сущности, происходит в ситуации переживания героями психического шока. При этом самопознание (процесс рождения самосознания героев) подчинен в каждом из субстанциальных хронотопов определенной доминированием в художественном мире романа функционального карнавального хронотопа карнавальной логике увенчания и развенчания. Причем, конечной положительно-утверждаемой автором координатой самопознания в разобранной нами трехчастной модели координат самопознания героев романа, в частности коллективного "мы", (инвариантов неба-земли-преисподней карнавального жанра мениппеи) является инвариант земли - реальности.

4. Самосознание главных героев романа представляет собой инварианты различных культурно-исторических форм сознания и соответственно самосознания: античного (эйдетического) - Виктор Щеглов, средневекового (причащающего) - Женя Васяев и нововременного (осмысляющего) - Саша Краснов, и определяют собой ключевой спор романа - спор исторически-сложившихся форм самосознания.

Сравнительный анализ различных культурно-исторических форм сознания, явленных героями и представленных в динамике, определяемой действием в произведении соответствующей доминантному хронотопу карнавальной логики увенчания и развенчания, убеждает в предпочтении автором античного (эйдетического) типа сознания.

5. Символы тюрьмы и лагеря в романе Е. Федорова "Бунт" во второй степени символики, предполагающей выход значений и смыслов за пределы идейно-образного целого произведения, имеют сложную систему уровней символического обобщения, включающую в себя онтологический, социально-исторический, утопический, антропологический, состоящий из психологического и экзистенциального аспектов, уровни.

На онтологическом уровне образы тюрьмы и лагеря символизируют в романе Е. Федорова "Бунт" бытие человека как таковое во всех аспектах его онтологической несвободы в пределах "наличного бытия", "мира сего".

На социально-историческом уровне образы тюрьмы и лагеря символизируют историю человечества и основных форм его социального бытия, локальнее - историю и доминанты социально-исторического бытия русской нации, прежде всего, в XX-ом веке.

На утопическом уровне образы тюрьмы и лагеря символизируют утопические идеальные формы человеческого бытия, когда-либо возникавшие (и возникающие до сих пор) в умах мыслителей; "великие утопии XX века" - социализм и коммунизм, наиболее полно реализованные в XX-ом веке именно русским народом.

На экзистенциальном уровне образы тюрьмы и лагеря символизируют ключевую для XX-го века ситуацию "выброшенности" человека из привычных координат его социально-исторического бытия, ситуацию крушения ценностных иерархий, ситуацию одиночества и "покинутости".

6. В сопряжении всех уровней символического обобщения символы тюрьмы и лагеря в философском романе  Е. Федорова "Бунт" символизируют основные детерминанты бытия и сознания русского человека XX века. Соответственно, внешние силы детерминации бытия и сознания русского человека XX века: на онтологическом, социально-историческом, утопическом уровнях "извне", в психологическом аспекте утопического уровня "изнутра"; и внутренние силы самодетерминации русского человека XX века: в экзистенциальном аспекте антропологического уровня.

7. В сопряжении двух степеней символики образов тюрьмы и лагеря, исходя из того, что в первой степени символики тюремный и лагерный хронотопы, по нашей гипотезе, представляют собой проекцию самосознания человека, оказавшегося в условиях тюрьмы и лагеря, а на второй - символизируют основные детерминанты бытия и сознания человека XX века, представленное в романе самосознание человека, оказавшегося в условиях тюрьмы и лагеря,  может быть интерпретировано как самосознание русского человека XX века.